...

[gest]

"Вот говорят: "в СССР была уверенность в завтрашнем дне", причем говорят это, вроде, в положительном смысле. Как это у них получается? Ведь по событиям 85-91 годов становится очевидно, что эта уверенность в завтрашнем дне была ошибочна. Они что, имеют в виду, что важна сама уверенность, а каким будет собственно завтрашний день, оправдается эта уверенность или нет - не так важно?"

А вот вопрос, который я сам хотел бы задать. Он ставит интересную философскую проблему.

И вообще...

Не знаю, но по моим субъективным ощущениям, советские люди в шестидесятые годы так или иначе верили в то, что мир станет лучше. Если бы они узнали, что к восьмидесятому году ничего, в конечном счёте, не изменится, разве это их бы обрадовало? Не будет ни коммунизма, ни лунной базы, ни разрядки международной напряжённости, ни разоружения, ни, не знаю, загнивания мировой системы капитализма (кто-то ведь и в это верил). Социализма с человеческим лицом не будет, какого-либо "общественного развития" или "возвращения к ленинским нормам" не будет. И на Мавзолее будет стоять та же публика, только уже совсем седая и покрытая морщинами.

В восьмидесятые годы люди могли верить, что "завтра будет то же, что вчера", но эта вера, как мы знаем, была ни на чём не основанной иллюзией. Поезд нёсся к пропасти, пассажиры разворачивали захваченные в дорогу съестные припасы - яички, курочку...

Остаются семидесятые, да. То есть, "уверенность в завтрашнем дне" - это узко-застойное явление. "Всё идёт по-прежнему, всё идёт по Брежневу". А уж положительное восприятие этого момента и вовсе произошло пост-фактум.