Если продолжать разговор о власти...

Так, я набил текст о Востоке, он мне не нравится, но мы попробуем что-то с этим сделать. Выложу то, что есть на флэшке.
А то будет как-то нечестно. И с моей стороны, и в отношении вас. Так что, надеюсь, вы меня простите, а остальное как-нибудь выясним.

Напоминаю, что мы всё ещё говорим о "Поведении" Крылова (1, 2, 3).

...Надо разъяснить ещё один момент. Позволите мне небольшое отступление? Ладно, что Крылов все описания даёт с позиций интелей или буржуа, это связано с его собственным менталитетом. В конце концов, этические системы охватывали представителей всех менталитетов, несмотря на наличие у каждого из них своего, узнаваемого «дома».

Но с властью и иерархией Крылов несколько запутался. «Стала возможной ситуация, когда правителя не видят и не знают лично большинство подданных, и тем не менее подчиняются его приказам» – это он связывает исключительно с Востоком, не с Югом. Армию – с Югом (что ошибочно). Ислам – опять же с Югом (в чём есть своя логика, но что не всегда сочетается с другими его словами о Первой этической системе). Более того, он пишет, что сталинский СССР тяготел к Югу, хотя это было вполне себе централизованное государство. При этом, я согласен с Крыловым в том, что «появление первых централизованных империй связано как раз с возникновением и развитием Второй этической системы… Возникла иерархическая система управления, при которой приказы стали "спускаться по инстанциям". Стало возможным, наконец, делегирование полномочий, то есть временная или постоянная передача власти от одних людей другим».

Попытаемся разобраться.

«Если "самым лучшим" в обществах первого типа считается "свой парень", ничем не отличающийся от окружающих (то есть выдающаяся посредственность), делающий то, что делают все (и делающий это лучше всех)…»

Не всегда, я об этом уже писал. Именно в «обществах первого типа» возникает миф о Герое, который такой, да не такой, и отличается от окружающих. И всякий настоящий вождь должен быть в чём-то уникален, чем-то выделяться, иначе не понятно, почему все должны слушаться именно его. Эти отличия могут быть чисто внешними – одежда, головной убор, какие-либо знаки статуса – но они должны быть, этого требует человеческая психика. И дочеловеческая тоже.

Собственно, сам-то Крылов это осознаёт. Вот он описывает собственный сон: «Экспедиция - международная, под эгидой ООН. Кандидатуру командира корабля навязали африканские страны по дипломатическим каналам, так как это поднимало престиж Африки. Выбор кандидатуры был обусловлен внутриафриканскими раскладами: он является фигурой, выдвинутой одним очень уважаемым африканским племенем. Его положение в племени, в свою очередь, связано с его происхождением – он из семьи потомственных колдунов. Особенно важно, что он отмечен «знаком свыше» - той самой редкой болезнью, о которой идёт речь. Носители этой болезни почитаемы». Уникальность связана с властью.

Я на днях попал на вторых «Пиратов Карибского моря», по телевизору.
Ситуация. Герой Орландо Блюма попадает в плен к каннибалам. Его отводят к вождю, в котором он с удивлением узнаёт Джонни Деппа… т.е. капитана Джека-Воробья, а затем кидают в клетку к остальным членам команды. Выясняется, что каннибалы во главе с местным шаманом приняли Джека-Воробья за бога в человеческом обличье, поэтому и выбрали его своим вождём. «Но почему он нам не поможет, он же вождь?» - «Он вождь, только пока ведёт себя, как вождь. К тому же, они вскоре собираются съесть тело Джека, чтобы освободить скрытое в нём божество». И получить его божественную силу, надо понимать.

Классический Юг. «Он вождь, пока ведёт себя, как вождь». Джек-Воробей вёл себя так странно и необычно, что местные решили объявить его богом и своим предводителем. Раз он не совсем человек, он вполне достоин быть вождём – и священной жертвой. Чтобы подчеркнуть уникальность вождя, каннибалы нарисовали капитану Джеку три пары глаз на щеках и одну на веках, чтобы у него было восемь глаз даже тогда, когда он закроет свои настоящие. (Понятно, что создатели фильма не сами выдумали тему вождя-жреца-бога-жертвы, а взяли её из «Золотой ветви».)

Итак, концепция исключительности вождя вполне сочетается с Югом, вернее, непосредственно вытекает из логики Первой этической системы. Отсюда рукой подать до архаичной деспотии, которую Холмогоров справедливо относит к Югу: «Государство в такой системе приобретает характер священной деспотии, власти царя-жреца, который концентрирует в себе магические силы, воплощает их. А если вдруг он их утрачивает, то надо его как можно скорее убить и заменить новым. Граждане этого государства – это не граждане собственно, а люди, объединенные общим магическим культом, те, кто от этой священной магической власти так или иначе зависят в своей жизни. На этой архаической основе можно было добиться довольно впечатляющих результатов развития цивилизации, как добились их древние египтяне, вавилоняне, майя, ацтеки».

Да, деспотия во главе с царём-жрецом – это ещё не Восток, это Юг, но эволюционирующий в сторону Крайнего Юга, где стабильность поддерживается за счёт искусственного подавления высших уровней варварской ментальности, при помощи принципа «делай, как все», тотальности южного полюдья. Здесь появляются приказы, именно как поведение, навязанное внешней силой, волей могучего правителя (внушение, если хотите), здесь изобретают способы транслировать это поведение через время и расстояние – гонцами, письмом, обелисками. Другое дело, что варвары, сами по себе, подобное создать не могут. Необходима прослойка древних интелей, отвечающих за магическую компоненту, всё то, что позже назовут «религией», «идеологией» и «наукой». Недаром в племени каннибалов, куда попал Джек-Воробей, главным был шаман, не вождь.

«Это связано прежде всего с отказом от идеологии "вождя" как "первого среди равных", принятой в обществах Юга. Напомним, что в них руководитель не столько отдает приказы, сколько подает пример: его слушаются только пока он сам является образцом для подражания».

Во-первых, идеология «первого среди равных» возникает при феодализме, и это Восток по Крылову. Царь-жрец, деспот, уж никак не может быть подобен своим подданным. Он бог или потомок богов. Как мы уже сказали, он имеет право отдавать приказы, не подавая пример, людям, большинство из которых его никогда не видело. А во-вторых, тут есть нюанс, между «являться образцом для подражания» и «вести себя, как вождь», и этот нюанс Крылов не улавливает. Ведь в деспотии у правителя просто нет других вариантов поведения, он вынужден олицетворять власть.

«Если в обществах Первой этической системы центральной фигурой является вождь, то в обществах второго типа - царь. Разница между этими фигурами огромна. Иногда она доходит до прямой противоположности. Например, в сражении вождь всегда сражается в первых рядах, воодушевляя людей личным примером. Разумеется, правитель должен сам быть воином, и не последним, а (желательно) самым лучшим и самым сильным. Царя же везут в обозе и тщательно охраняют. Он может быть старым и немощным, а с действиями на поле боя он знакомится только по донесениям. Никто и не ждет от него проявлений высокой доблести. Однако, как показала дальнейшая история, цари выигрывали сражения чаще».

Повторяем пройденное. На Юге богоподобного правителя именно что везут в обозе и тщательно охраняют, потому что с ним связана сила племени – по крайней мере, так говорят жрецы. Великому вождю не нужно никого убивать голыми руками – достаточно, если про него рассказывают, что он может убивать взглядом. А если на стеле высекли, что царь – великий воин, самый лучший и самый сильный, то так оно и есть. Информационные технологии – изобретение интелей. (Сталину не нужно было появляться на передовой и выезжать в войска. В только что завоёванный Берлин Сталину тоже лететь не потребовалось, хватило того, что эту сцену вставили в художественный фильм.) Наконец, есть ещё ислам, где самым-самым является Аллах, которого вообще никто не видел, кроме пророков, может быть. Подражать ему, очевидно, невозможно, можно только верить и надеяться на его милость. И есть люди, которые толкуют волю Аллаха, и передают её остальным. Их слушают и им подчиняются, даже если они стары и немощны.

Эту «интельскую» компоненту развитых обществ Юга Крылов совсем упустил из виду, поэтому у него практически не упоминаются шаманы, жрецы и толкователи Корана.

Восточный дом, аристократы (черновик)

Так, я набил текст о Востоке, он мне не нравится, но мы попробуем что-то с этим сделать. Выложу то, что есть на флэшке.
А то будет как-то нечестно. И с моей стороны, и в отношении вас. Так что, надеюсь, вы меня простите, а остальное как-нибудь выясним.

Материалы по Востоку - 1, 2.

Напоминаю, что речь идёт о фэнтези :)

Я решил взять этические системы, о которых пишет Крылов, и посмотреть, как они сочетаются с менталитетами.

Всего этических систем четыре – Крылов называет их Юг, Восток, Запад и Север.

Мне с моим образным мышлением легче представить их в виде неких домиков, в каждом из которых действуют те или иные описанные Крыловым правила, с теми или иными оговорками. Я задал себе вопрос – к какому «дому» тяготеют представители каждого из четырёх менталитетов?

2. Вторая этическая система, Восток («коллапсирующая»)

Основной принцип: Я не должен делать другим того, что другие не делают мне.
Полюдье: Я не должен делать того, чего другие не делают.
Отрицательная эмоция: страх.

Сразу скажу, что Восток выберут себе аристократы (Запад, соответственно, связан с интелями, а буржуа достанется Север). Та же схема – Огонь, Вода, Воздух, Земля.

vasilisk_ тогда попросил меня обосновать, почему аристократы – это именно Восток.

Да, с точки зрения теории менталитетов, Крылов пишет о Восточной этике с позиций интеля. И упускает те её особенности, которые связаны с базовой для Востока аристократической ментальностью.

Например, Крылов всё время упоминает страх.

«Данную этическую систему можно назвать этикой страха… а мотивационным импульсом является нежелание его испытывать. Сама традиционная формулировка Второй этической системы, то есть "золотое правило" - не делай другим того, чего не хочешь, чтобы делали тебе - может быть заменена на такую: не делай другим того, чего ты сам боишься. Это значит, что всеобщее следование нормам Второй этической системы позволяет каждому человеку существенно снизить уровень опасений по поводу своей жизни, своего положения, и т.д. и т.п. Таким образом, Вторая этическая система - это своего рода "этика осторожности"».

Для интелей страх за свою жизнь и вызванная им осторожность осторожность действительно актуальны, но аристократы смотрят на это под другим углом. Ведь Крылов начал с того, что каждая этическая система защищает от проявлений одной из базовых эмоций, и объявляет своим идеалом тех, кто наиболее успешно ей сопротивляется. В Южной системе, в её изначальной форме, которую я связываю с варварами по Переслегину, негативной эмоцией была скука-уныние, идеалом – активные, энергичные, деятельные и любопытные люди, то есть сами варвары.

А вот как Крылов описывает идеал Востока: «"Достойные люди" в рамках Второй этической системы ведут себя, как правило, подчеркнуто невозмутимо.
Идеалом внешнего поведения и хороших манер становится, таким образом, бесстрастие (или демонстративная вежливость). Это показное бесстрастие - аналог бездействия как идеала поведения. Внешне этот идеал выглядит так: всегда ровный голос, неподвижное лицо, легкая улыбка».

Но здесь должно стоять не бесстрастие, а бесстрашие. Показное бесстрашие, невозмутимость даже перед лицом смертельной опасности, демонстративная вежливость и самоконтроль. Это идеал аристократов по Переслегину, и именно под них создавалась Восточная этика, этика отрицания страха.

«Роль этических законов здесь играют прежде всего разнообразные запреты, или табу. Они, как правило, мотивированы прошлым… Так что можно сказать, что вторая этическая система вообще ориентирует людей на прошлое как на источник знаний и основных ценностей… Следует отметить, что консервативные настроения и даже идеализация прошлого, столь характерные для Востока, имеют совершенно иную мотивацию, нежели на Западе. Дело в том, что на Востоке они продиктованы воспоминаниями об утраченных возможностях: их общества более открыты в прошлом, нежели в настоящем, хотя и более хаотичны».

Сравните со словами Ницше:

«Глубокое уважение к древности и родовитости - всё право зиждется на этом двойном уважении, - вера и предрассудки, благоприятствующие предкам и неблагоприятствующие потомкам, есть типичное в морали людей сильных; и если, обратно, люди «современных идей» почти инстинктивно верят в «прогресс» и «будущее», всё более и более теряя уважение к древности, то это уже в достаточной степени свидетельствует о незнатном происхождении этих «идей»».

Идеализация прошлого – ещё одна черта аристократов. Запомним эти «табу и запреты», они действительно характерны для аристократического менталитета и Второй этической системы. Та же вежливость, сама по себе, строится на различных запретах.

Да, и раз здесь есть аналог этических законов, есть и представление о зле.

«Источником зла в данной этической системе считается эгоизм, выражающийся в жадности, желании получить слишком много. Жадность, ненасытность, стремление к удовольствиям считаются наихудшими из пороков».

Вносим поправку. Ещё – подлость, которая воспринимается, как готовность нарушить негласные табу ради личной выгоды, противоположность благородства; и трусость, как противоположность бесстрашия. Подлость, трусость и корысть – вот аристократический анти-идеал. «Презрением клеймят человека трусливого, малодушного, мелочного, думающего об узкой пользе, а также недоверчивого, со взглядом исподлобья, унижающегося, - собачью породу людей, выносящую дурное обхождение, попрошайку-льстеца и прежде всего лжеца: все аристократы глубоко уверены в лживости простого народа» (Ницше). Именно поэтому аристократы с трудом понимают осторожных и рациональных буржуа, у Переслегина это конфликтующие менталитеты.

(Но опять же, это скорее интели будут порицать «стремление к удовольствиям» и проповедовать аскетизм в рамках Восточной этики, не аристократы.)

«В рамках такой этической системы возможен некоторый моральный прогресс: если человеку что-то очень не нравится, он может хоть как-то повлиять на окружающих, прекратив сам так поступать. Поскольку он сам является частью общества, у других людей (придерживающихся той же этики) возникает чувство, что они ведут себя не очень хорошо (поскольку какая-то часть общества так не поступает)».

Идея того, что демонстрация достойного поведения вынуждает окружающих вести себя столь же достойно, безусловно, принадлежит аристократам.

( Read more... )

Как, я обосновываю пока?

...Говоря о Востоке, нужно всё время помнить, что эта этика делит людей на своих и прочих, благородных и подлых. И суть именно в соблюдении запретов и табу. Простолюдины не умеют скрывать свои чувства, не умеют подавлять страх. Поэтому они и не являются образцом для подражания, в каком-либо смысле. «Если от соответствующего поведения отказываются много людей, это начинает давить на остальных еще сильнее - и так до тех пор, пока не сформируется запрет». Но это только для своих и только между своими. Аристократу плевать, что простолюдины делают или не делают, и он по отношению к ним находится «по ту сторону добра и зла».

Сама логика подражания-неподражания другая, чем на Юге.
В Первой этической системе правит симметрия. Активный человек всегда прав, потому что создаёт «движуху». Он на кого-нибудь нападает, борясь со скукой, и те, на кого он напал, тоже перестают скучать.
Во Второй этической системе достойный человек демонстрирует бесстрашие. Допустим, рядом присутствует представитель того же сословия, но юный и «зелёный». Ему страшно, но он смотрит на старшего и учиться его копировать. В свою очередь, очевидное презрение к смерти может испугать недостойных, этим подчёркивая их недостойность. Благородные люди не бояться, но вызывают страх у других.

Да, учитывая, что на Востоке появляется представление о прошлом, группа, формулирующая запреты, может представлять собой не только сословие, но и предков, то есть людей давно умерших. «Мои предки так не делали, и я не буду так делать, хоть бы все вокруг поступали именно так». «Воробьяниновы никогда не стояли с протянутой рукой», «Аблияры не отступают».

Крылов потом пишет, что Восток стремится подчинить весь мир власти одной империи, и в этом что-то есть. Но для Востока столь же типично (и необходимо) представление о варварах, живущих за пределами цивилизованного мира и не соблюдающих цивилизованные запреты. Поэтому-то варваров и людьми назвать сложно.

Так что, мы можем сформулировать ещё один принцип. Помимо «не делай того, что не делали тебе» и «не делай то, что другие [значимые] не делают», Восток пришёл к идее «не делай того, что другие делают», если эти другие – недостойные люди. Пишут, что Конфуций однажды побил своего ученика за то, что тот присел на корточки, как варвар.

Так…

«Как правило, в каждом обществе такого типа существует нечто вроде перечня приемлемых для обсуждения действий (или тем – Г.Н.). Это провоцирует то, что можно назвать "эффектом айсберга": некоторые способы поведения в обществе реально остаются, но как бы "уходят под воду": о них становится не принято говорить, их надлежит прятать, скрывать от посторонних глаз…. Сначала надо сделать вид, что общение вообще не преследует никаких целей, кроме приятного времяпрепровождения». Всё это порождает сложную систему намёков и знаков. Но это всё та же вежливость, а её конкретные проявления зависят от культурных особенностей носителей данной этической системы.

Из этического принципа Востока следует, что нельзя переходить к сути, пока её не коснётся собеседник, но как тогда строить общение? Остаётся только формализовать его, подчинить определённым правилам, которым следуют обе стороны, в зависимости от своего положения. Именно поэтому Вторая этическая система придаёт такое значение признакам статуса, пока статус собеседника не определён, общение невозможно. Это понятно. Кстати, то, что Переслегин перечисляет, как признаки аристократов – «гордость, утонченность, стремление производить впечатление на окружающих и иметь все самое лучшее» – является именно демонстрацией статуса.

Соответственно, Восточное искусство будет строиться на выработке канона и верности ему. Театр должен представлять собой набор фиксированных масок-амплуа, с прописанными отношениями между ними. Вся суть – в вариациях в границах правил, а не в выходе за их пределы.

«Общие утверждения даже в чем-то предпочтительнее конкретных, поскольку уменьшают вероятность ошибки: существуют такие общие суждения, против которых не поспоришь» - это мы видим на примере дальневосточных культур. «Путь самурая – это путь смерти», «не имеющий шансов не побеждает вообще». Любое знание желательно свести к набору фиксированных и как можно более широких по смыслу формул. В Китае и Японии эта тенденция проявляется более выпукло из-за особенностей письма – иероглифы приучают людей оперировать символами, цельными понятиями, стратагемами.

«В обществах второго типа складывается идеал праведника, то есть человека, который не делает ничего сколько-нибудь сомнительного с точки зрения общества. В идеале "абсолютный праведник" не делает вообще ничего. С точки зрения Первой этической системы такой идеал абсурден, равно как и с точки зрения третьей ("западной"). Но в рамках восточной логики это действительно идеал, к которому можно и нужно стремиться: человек, никогда никому не делающий ничего плохого».

Частично я об этом уже писал. Аристократы испытывают определённый пиетет к прокаченным интелям, к праведникам.
А частично, здесь необходима небольшая дальневосточная поправка: идеал – это человек, не делающий ничего неправильного 8-). Мастер дзен совершает действия, но он не думает о них, и, следовательно, не ошибается.

Уф.
Последнее…
Крылов пишет о том, что Восток всё время стремиться впасть в кому, зарегулировать всё на свете, отгородиться от варваров стеной и заснуть. Количество запретов неизбежно растёт, число доступных вариантов действия падает. Но когда наступает кризис, обычно связанный с внешним воздействием, большинство запретов отпадает, и система начинает стремительно адаптироваться к новым условиям, путём перебора моделей поведения и быстрого отсева тех, которые оказываются ошибочными и вредными. Это позволяет, к примеру, сразу поставить крупный бизнес на службу государству – некоторые действия объявляются неправильными, определённые стратегии – благородными, и дело сделано.
В общем, Восток – это та «Матрица», которую нужно периодически отправлять на перезагрузку.

"Остров мечты"

Как я уже говорил, лучшую книгу в жанре фэнтези, которую я читал в 2007, написал Юрий Петухов десять лет назад (и на мне всё ещё висит подробный рассказ о ней).

Но, знаете, новый год начался с успеха.
Мне сразу попалось хорошее, приличное фэнтези.

Алексей Тихонов, "Остров мечты".

Вернее, так.
Когда эта книга вышла, я её даже подержал в руках, но решил, что это не то (чутьё обмануло :)).

Потом я увидел в магазине вторую и третью часть.
Решил вторую, "Разведчик с Острова мечты", подарить себе на пробу - вдруг понравится?

На самом деле, привлекли именно эти строки - "Надо не только разобраться в сложной политической ситуации, найти союзников и разоблачить предателей, но и вступить в противоборство с имперским наместником, истинным гением тайных операций…" и "Однако радоваться рано: в Гердонезе остаются сильные отряды врагов, а возглавляет имперский гарнизон Бренор Гонсет — гений интриг и тайных операций". Решил, так сказать, прокачать собственное интельство. В тему и "Любимого ястреба дома Аббаса" приобрел, тоже вторая книга, та же мотивация.

Почитал вторую книгу Тихонова - и тут же стал искать первую. В магазине не было, скачал из сети.

Да. На фэнзине можно насладиться комментариями патентованных идиотов. Впрочем, arishai говорит, там всегда так.
Так вот, "Остров мечты" - хорошая книга. Не супер, не шедевр, а просто хорошая. Что само по себе удивительно, я уже и верить перестал.

Фэнтези без магии.

Архипелаг вместо европейской Ойкумены.
Типичный остров - размером с небольшую европейскую страну, и, собственно, ей и является - условной средневековой европейской страной. Век примерно 14-15, но в остальном - огнестрельного оружия нет, арбалеты только появились, корабельное дело, похоже, отстаёт (нет стимула в виде Африки-Индии-Америки).
Когда-то большая часть островов находилась под властью древней языческой Империи. Культурное единство сохраняется, языки местные. С тех пор разные державы занимали место гегемона и пытались подчинить остальные острова, но все эти новые империи быстро разваливались.

Есть единная Церковь Единного Творца. Прямо как в моём мире, один в один - аналог христианства, но полученный через последовательность пророков (тонкая тема, мы обсуждали её со slavamakarov'ым). Короче, ангелы там поработали.

Дальше - враги. Жившие на севере архипелага условные викинги-мелонги ("белокурые варвары", "морские разбойники") доразвились до собственной Империи с императором во главе, вкупе с профессиональной пехотой и тяжёлой конницей. Это натуральные фэнтезиные фашисты, как флатоны в книге starodubtzev'а или саксы в дурацком фильме "Артур". Дальше понятно - варвары лопают один остров за другим, и никто не может им противостоять.

Теперь милые вещи.

На восточной окраине Архипелага есть остров. Там всё точно также - условная европейская страна, король, Церковь. За одним исключением. На острове сохранилась реликтовая колония фэнтезийных японцев, ниндзя-самураев и просветлённых дзен-буддистов (только без буддизма). Сплошные самураи пути. Как и положенно фэнтезийным японцам, заруливающие мегабойцы. В расовом отношении они давно смешались с населением Архипелага, но культурную самобытность сохранили. Церковь их ненавидит, как язычников, но поделать ничего не может, ибо мегабойцы, так что просто натравливает на них местное население и ждёт, когда они вымрут в связи с малочисленностью.

При этом, именно они являются главной опорой королевской власти в военном отношении (несмотря на наличие традиционного европейского дворянства), а "Магистр" их "Ордена" занимает пост военного министра. И главный телохранитель короля тоже фэнтезийный японец. Это сильно.

И, о да, однажды викинги-имперцы уже пробовали на них напасть, но самураи им накидали.

Помимо этого, книга хороша с точки зрения менталитетов.

Главный герой - Иигуир Бентанор, прокаченный интель, Леонардо да Винчи своего мира. Инженер, архитектор, хирург, путешественник, полиглот, богослов. Глубоко верующий и идейный человек, гуманист.

Вокруг, по очевидным причинам (развитой феодализм), полно ярких аристократических типажей, на выбор.
Разговаривают друг с другом они следующими образом:

С какой-то нарочитой, пугающей вальяжностью гости выстроились дугой, освободив место для предводителя. Тот, обозрев публику, покривился:
— Кто здесь за главного?
Иигуир, до сих пор молча наблюдавший за ходом событий, поднял голову, но его опередил Эскобар.
— С кем имею честь говорить, сударь? — отстранив недоуменно шепчущего Беронбоса, офицер шагнул из толпы.
Дворянин смерил его взглядом.
— Вы уверены, что достойны разговора с благородным человеком? — спросил, морщась то ли от высокомерия, то ли от боли.
— С благородным — несомненно. — Эскобар тоже принял надменную позу в паре шагов от незнакомца.

("А вы мне ровня?" - "Я ровня тем, кто ровня мне!")

Эскобар вообще душка. Шла бы речь о ролевой партии, я бы отдельно отметил его, за отыгрыш потомственного дворянина. Но, повторюсь, прокаченный интель тоже бесподобный.

Наконец, Бренор Гонсет, spymaster. Его меньше всего, зато, как я понял, его зловещая тень будет нависать над всей трилогией. Интель-суггестор, выросший в предельно милитаризированной империи викингов (бедолага). Его сцена с Бентанором, после завоевания родного острова учёного - настоящий разговор образованного чекиста с представителем "бывшей" интеллигенции. В ход идут все аргументы, от "осознайте, что мы теперь никуда не уйдём, мы теперь единственная реальность", до "разве ваш Бог не за нас, раз он дал нам победить?"

Приятная книга.
Буду читать этот цикл.

Разговор прокаченного суггестора с прокаченным неоантропом (Алексей Тихонов "Остров мечты")

— Неужели творец оттолкнет долгожданное, выстраданное детище лишь за перепачканные ладошки?
— Никакая история не покроет гнусности и жестокости. Руки вашего страшного дитяти перемазаны не столько грязью, сколько кровью невинных. Извините меня, сир, но грош цена самой блестящей цели, если ради нее надо самому положить под топор собственный народ!
— Хм, а вы не находите, сударь, что Единый Творец сам втихомолку поддерживает наш поход? Ведь сколько ни призывали его молнии святые отцы, сколько ни молили о помощи, он так и не соизволил вмешаться в ход событий! Или вид молодых дерзких волков ему милее толстопузых интриганов? А возможно, наши замыслы отвечают и его высшим планам? Почему бы нет?
— Возможно, впрямь ни на земле, ни в Небесах, — произнес старик тихо, — не отыщется силы, способной и готовой все изменить. Только для меня, сир, это еще не основание для соучастия в творящемся кошмаре.

( Read more... )