Полуслучайное замечание

В своей старой статье о категорическом императиве Канта, Крылов формулирует принципы своих этических систем через отношения индивида и общества.

Юг: отношение индивида к обществу должно быть таким, каким является отношение общества к индивиду.
Восток: отношение индивида к обществу не должно быть таким, каким не является отношение общества к индивиду.
Запад: отношение общества к индивиду должно быть таким же, как и отношение индивида к обществу.
Север: отношения общества к индивиду не должно быть таким, каким не является отношения индивида к обществу.

При этом, он пишет, что вводит "понятие общества, часть которого составляет сам субъект". То есть, каждый человек в этическом уравнении присутствует дважды - как индивид и как часть общества. Из этого можно вывести существование двух Я - Я-индивидуального и Я-социального, отношения между которыми строятся по тем же самым формулам. Разве что в более лаконичной форме, потому что взаимность заявлять не нужно - в конце концов, речь идёт об отношениях человека с самим собой. Ну и понятно, что действует человек именно в социуме, а на роль индивидуального Я остаются чувства, мысли и оценки.

Юг: Я-индивидуальное должно соответствовать Я-социальному, что Я-социальное делает, то Я-индивидуальное и чувствует.

Здесь человек всегда адекватен социальному контексту. Нужно оплакивать погибших - оплакивает, нужно ненавидеть врагов - ненавидит, нужно любить друзей - любит. У Поршнева это будет соответствовать состоянию проточеловека, восприимчивого к суггестии. (Суггестия - это и есть управление человеком за счёт его реакций на внешние стимулы.)

arishai с иронией спросила, значит ли это, что варвары (как makarovslava) восприимчивы к внушению? Ну, - задумчиво ответил я, - варвары - они разные бывают. Вот Конан, например...

Но Конан по Поршневу-Диденко - это типичный хищник. А они, как известно, невнушаемы. То есть, как носитель южной этики, Конан действительно был всегда адекватен ситуации. Не было такого, чтобы перед боем ему вдруг стало грустно или страшно, или чтобы он вдруг начал сомневаться в своих способностях, понимаете? Но свой социальный контекст он выбирал сам, а входы внешнего управления были у него намертво запаяны.

Восток: Я-индивидуальное не должно выходить за рамки Я-социального, что Я-социальное не делает, к тому и Я-индивидуальное не должно стремится.

Здесь человек ограничен своей социальной ролью, маска диктует поведение. В идеале, в человеке не должно быть ничего, что противоречило бы его социальной функции: кшатрий не трусит, шудра не мечтает. Я-социальное выступает в роли сурового господина Я-индивидуального.

Для такого "муравейника масок" сложно подобрать образ из книг Поршнева и Диденко. Если перебирать экзотические концепции происхождения разума, то мне почему-то вспоминается концепция "двукамерного сознания" (которую, безусловно, можно отнести и к предыдущему этапу).

Запад: Я-социальное должно соответствовать Я-индивидуальному, что Я-индивидуальное хочет, то Я-социальное и делает.

До этого Я-социальное сторожило Я-индивидуальное. Но оказалось, что узник легко может подкупить тюремщика. Что есть у Я-социального? Жалкая функция. А за индивидуальным Я стоит вся мощь сознания, все ресурсы внутреннего мира. Естественно, Я-индивидуальное заинтересовано в том, чтобы у Я-социального всё было хорошо - в конце концов, они в одной лодке. Что посеешь, то и пожнёшь, поэтому Я-индивидуальное должно подкармливать своего социального двойника, обеспечивая его эффективную работу.

Но при этом... Процитирую Крылова: "В западной этической системе прошлое не довлеет над настоящим; поведение субъекта определяется его возможными целями; это и есть та самая свобода, которой нельзя мешать". Человек Запада способен улыбнуться, когда ему выгодно улыбаться. Надо будет - станет рыдать на свадьбах и смеяться на похоронах. По Поршневу, это соответствует способностям суггестора - тот, кто контролирует свои социальные сигналы, может управлять поведением других.

Север: Я-социальное не должно выходить за рамки Я-индивидуального, чего Я-индивидуальное не хочет, того Я-социальное не делает.

Здесь Я-индивидуальное ограничивает Я-социальное. Я-социальное погружено в общество и взаимодействует с ним, но стоит ему заикнуться о чём-то лишнем, как Я-индивидуальное тут же жёстко его обрывает: "Нет. Я считаю это неправильным. Этого мы делать не будем. Обязательства по контракту будут исполнены, но не более того. Нет, нет, нет".

К примеру, 17ur, чтобы выработать в себе соответствующий уровень северного жлобства, не передаёт деньги в маршрутках:

"...машет на обочине рукой пассажир, маршрутка тормозит, пассажир входит, устремляется в хвостовую часть салона, садится, добывает платёжные средства и начинает тыркать тех, кто сидит перед ним: мол, передайте водиле. Когда тыркают меня, я снимаю наушники, оборачиваюсь и говорю: "слушаю вас". После просьбы "передайте, пожалуйста, за проезд" следует ответ "нет". Если кому-то любопытно ещё и "почему", честно отвечаю "не хочу". Некоторых это отчего-то возмущает.
Действительно, не хочу. Во-первых и главных, я ничего этим гражданам не должен. Во-вторых, я размышляю, слушаю музыку, а иногда ещё и читаю книгу - более того, не мешаю то же самое делать и другим".

Ну это я с иронией цитирую, конечно, но принцип понятен. А по Поршневу это, соответственно, будет примером контрсуггестии.

О постмодернизме

Помните, как я стебался над старым прогоном zinik_alexander'а про Полковника?

"Вот, товарищ генерал, привёл вам кандидата. Охренительно крут, очень хочет заниматься убийствами... несколько неадекватен".

Позор мне! Оказывается, это цитата! Постмодернистская аллюзия на самого Яна Флеминга, "Из России с любовью"!

Книга начинается с истории очередного врага Бонда, "Красного" Гранта. Грант - ирландец, выродок, незаконнорождённый, убийца-психопат. Как и полагается подобному типу, он с радостью переходит на сторону коммунистов.

"— Итак, вам хочется жить и работать в Советском Союзе, мистер Грант?
Через полчаса полковнику МГБ изрядно надоела беседа с полуграмотным английским солдатом. По его мнению, он сумел получить от этого не слишком приятного англичанина всю информацию, какую тот знал. (...)
— Да, мне хотелось бы работать на вас.
— А что вы умеете делать, мистер Грант? У нас достаточно неквалифицированной рабочей силы. Нам не нужны шоферы, а если речь идет о боксе, — полковник улыбнулся, — в Советском Союзе много отличных боксеров, включая олимпийских чемпионов.
— Я хочу убивать.
Полковник заметил, как в бледно-голубых глазах под белесыми ресницами на мгновение мелькнул какой-то красный огонек. «Да, — подумал он, — этот парень, пожалуй, не обманывает. Он не только неприятный, но и сумасшедший».

(...)

Врачи и психиатры единодушно признали, что он страдает маниакально-депрессивным психозом, активные периоды которого совпадают с полнолунием. Они добавили, что Грант ни в какой форме не интересуется сексом и что его болевой порог необычайно высок. Если исключить психические отклонения, заявили они, то его здоровье великолепно, физическая сила исключительна, и, хотя умственное развитие находится на очень низком уровне, Грант обладает поразительной природной хитростью. Они пришли к выводу, что Грант представляет крайнюю опасность для общества и подлежит немедленному направлению в психбольницу.
Когда досье Гранта легло на стол начальника управления кадров МГБ и он был готов уже написать в углу «В расход», как вдруг ему пришла в голову неожиданная мысль".

Так как русские и сами полные упыри, они решили взять Гранта на службу. Ну правильно, находка же! Качок, очень хочет убивать, несколько неадекватен!

...Позор, позор мне.