Роман о дьяволе

Когда я учился в школе, мне казалось, что самым распространённым ответом на вопрос "твой самый любимый персонаж" (в одном из двух самых известных произведений) было: "Атос. Бегемот". Даже мой лучший друг Шел так отвечал. А я чувствовал, что выделяюсь, моими ответами всегда были Арамис - и Азазелло. (В некоторых системах координат данный факт характеризует меня не лучшим образом.)

Да, раз уж у меня позавчера было настроение поговорить о "Мастере и Маргарите", почему бы и не поговорить? Просто написать о том, как я для себя отвечаю на те или иные вопросы, возникающие в связи с этой книгой, сказать, куда я помещаю себя в матрице этих вечных дискуссий. Ничего глубокого, так? Просто моё отношение к роману.

А оно личное. Если верить этим документальным записям, в девять лет я прочёл роман уже три раза, вместе с опубликованными к тому времени черновыми набросками. Я этим романом жил, я его раз в год стабильно перечитывал, я по нему выпускное сочинение в школе писал - мне выдали книгу, чтобы я мог сверяться с текстом, и я прямо на экзамене зачитался, не мог оторваться.

К "Мастеру и Маргарите" у меня отношение личное. В отличие от Стругацких, или, тем более, Ефремова, или там Толкиена - в рамках тех "фэндомов" (какое неуклюжее слово) я могу только имитировать причастность.

Итак.

0. Когда я был маленьким, мой отец объяснял мне смысл романа так - "на фоне советской действительности, даже дьявол покажется положительным персонажем". Если задаться вопросом, почему же это, то окажется, что самим своим существованием Воланд свидетельствует об истиной реальности, причём на всех уровнях, от метафизического до бытового.

( Read more... )

Как иностранец, Воланд напоминает о наличии заграницы, как сверхъестественное существо - о существовании иной, высшей реальности. Как ценитель прекрасного - о том, что в мире существуют подлинные, красивые, интересные вещи. Он богач в мире пролетариев, он уважает правила, он ценит талант. Всё, чем он является, отрицает лживое советское бытие. Да, он дух зла, но он хотя бы настоящий. Согласно изначальным наброскам Булгакова, Воланд должен был сжечь Москву целиком - ненастоящее было обречено рассыпаться в пепел от соприкосновения с истинным. Потом, наверное, автор понял, что и это бессмысленно. В последней версии Воланд просто забирает из Москвы тех, кто принадлежит настоящему миру. (И косвенным образом способствует появлению ещё одного настоящего человека, Ивана, которого Мастер в конце называет своим учеником).

1. Если оставить за рамками мистику, роман рассматривает очень простую ситуацию. Талант ходит, где хочет. Что случится, если человек в СССР, в сталинском СССР, напишет гениальное произведение? Роман хорош, это условие опыта. По использованным в тексте отрывкам мы должны принять и поверить, что роман хорош. Если бы Мастер жил в нормальной стране, его скорее всего ждали бы слава, признание, деньги, карьера писателя - или судьба автора одного романа. Маргарита по-прежнему ушла бы к нему. Потом Мастер бы умер, а Маргарита осталась бы вдовой писателя и хранительницей его наследия.

Но Советскому Союзу не нужны творцы, Мастеру светит тюрьма или психушка. Или он должен писать в стол и никому не показывать написанное. Или, в более травоядные времена - вывозить роман контрабандой заграницу, для публикации в тамиздате, со всеми сопутствующими последствиями. Вот, увидел хорошую ссылку у Холмогорова:

"При этом общей предпосылкой всех моих построений было наблюдение, очевидность которого подтверждается социологией и социальной психологией, что духовно творческие личности, которые не только обладают творческим потенциалом, но и стремятся его реализовать, обнаруживаются во всех культурах. Однако в противовес этому всякое более или менее нормально функционирующее общество препятствует любому духовному творчеству, не связанному с какой-либо практической целью, и тем самым тормозит развитие культуры...( Read more... )

".

СССР в этом плане функционировал _слишком_ нормально, что неизбежно обрекало советское общество на стагнацию и смерть. Сознательно или нет, но этот диагноз Булгаков поставил Союзу ещё в тридцатые годы.

То, что Мастер получил возможность написать роман, выиграв деньги в лотерею - часть вышеупомянутого мысленного эксперимента. Иначе возможен аргумент, что "писатели получают пайку от советского правительства, и обязаны писать только то, что нужно советскому правительству!" (а другой-то пайки нет). Но это не случай Мастера. Он не собирался играть в государственном казино, но ему всучили билеты. "Облигацию, – пояснил он, – мне в музее дали" - то есть насильно, в счёт зарплаты. А по правилам государственного казино, иногда кто-то должен срывать джекпот. Он выиграл, значит, эти деньги его. Он вправе распоряжаться ими. Власти он ничем не обязан.

2. Мастер и Маргарита - положительные персонажи. Мастер - потому что он Мастер, и написал книгу, достойную быть прочитанной в аду и на небесах. Маргарита - потому что она любила его, и первой поняла, что он - Мастер. Другой причины не нужно. Да собственно, они в романе и описаны, как положительные персонажи. Аргументация вида "Маргарита ведьма, она хищная, она от мужа ушла к любовнику" - это смешно. Жена Булгакова, Елена Сергеевна, ушла к нему от прежнего мужа, красного командира, который всем её обеспечивал. Елена Сергеевна жила в особняке на Большой Садовой, родила своему супругу двоих сыновей - и всё равно бросила его ради Булгакова. Потому что любовь.

И как вы себе представляете эту сцену? Булгаков читает своей жене роман и говорит: "Но вообще, эта Маргарита ещё та штучка - изменила мужу, уважаемому человеку, тайком бегала от него к какому-то писателю. Так могла поступить только полная шлюха. Наверное, она попадёт в ад". Не-а.

3. Действие романа так или иначе происходит в христианской вселенной.( Read more... )

Тоталитарное сознание

Увидел в ленте офигительный пример современного доноса, безупречного по стилю и содержанию:

"ИЗ ОФФ-ЛАЙН ИНТЕРВЬЮ Б.Н. СТРУГАЦКОГО:

Здравствуйте, Борис Натанович!
Узнал, что в серии ЖЗЛ издательства «Молодая гвардия» выходит Ваша с братом биография.
Авторами книги являются Генадий Прашкевич и Дмитрий Володихин.
Дмитрий Володихин является человеком экстримистских взглядов – выражает восхищение Каддафи, исповедует тезис об империализме как единственом ответе на все социальные вопросы, главный враг для него – это «либералы» и так далее.
Вопрос: Как Вы позволили, чтобы такой автор писал о Вас и Вашем брате?"

Ну классика же. Тайно посещает синагогу, троцкист-каддафист, не верит в либеральные ценности. Просим компетентные органы разобраться.

Да, с рассылающими такие письма людьми мы коммунизм не построим.

Эдди Мерфи о попаданцах и социальных условиях

Увидел ссылку в одной американской статье.

Надо сказать, я этот афро-американский английский понимаю не то чтобы очень хорошо.  Но примерный перевод (не столько по словам, сколько по смыслу), такой. Соль начинается с 0:38:

"Парни не верят, что 200 лет назад они были бы рабами. Или даже говорят: "О, если бы я тогда был рабом. Я бы им всем показал! Я был бы самым крутым. Хозяин такой подходит: "Ей, ниггер, убирай хлопок", а я такой: "Да? Отсоси у меня, хозяин!""
...Не, а что, весело, мне нравится. На самом деле, именно это сказал первый чувак, сошедший с коробля. Ему: "Убирай хлопок!", а он: "Пошёл в жопу!" - и его тут же: Вшшшшш! А остальные ниггеры сразу: "Мы будем убирать хлопок, будем. Только эту штуку уберите, ладно?""

В статье речь шла о том, что белые девушки из приличных семей не верят, что сто лет назад они были бы расистками. Но это, конечно, можно трактовать шире.

Волкодав прав, а людоед - нет

Забавные параллели. "В круге первом" Солженицына интеллигент Нержин обсуждает с представителем народа Спиридоном вечный вопрос цели и средств:

"— Да я тебе скажу! — с готовностью отозвался просветлевший Спиридон, с такой готовностью, будто спрашивали его, какой дежурняк заступит дежурить с утра. — Я тебе скажу: волкодав — прав, а людоед — нет!
— Как-как-как? — задохнулся Нержин от простоты и силы решения.
— Вот так, — с жестокой уверенностью повторил Спиридон, весь обернувшись к Нержину: — Волкодав прав, а людоед — нет.
И, приклонившись, горячо дохнул из—под усов в лицо Нержину:
— Если бы мне, Глеба, сказали сейчас: вот летит такой самолёт, на ем бомба атомная. Хочешь, тебя тут как собаку похоронит под лестницей, и семью твою перекроет, и ещё мильён людей, но с вами — Отца Усатого и всё заведение их с корнем, чтоб не было больше, чтоб не страдал народ по лагерях, по колхозах, по лесхозах? — Спиридон напрягся, подпирая крутыми плечами уже словно падающую на него лестницу, и вместе с ней крышу, и всю Москву. — Я, Глеба, поверишь? нет больше терпежу! терпежу — не осталось! я бы сказал, — он вывернул голову к самолёту: — А ну! ну! кидай! рушь!!
Лицо Спиридона было перекажено усталостью и мукой. На красноватые нижние веки из невидящих глаз наплыло по слезе".

И очень похожая сцена есть в укуренном эмигрантском романе Ивана Солоневича "Две силы", буквально о том же самом и с теми же участниками - представителями народа и интеллигенции (+ американский шпион):

"Еремей Павлович положил на стол то, что ещё оставалось от целой бараньей ноги, оставалось мало, и переводил свои глаза со Светлова на Бислея и с Бислея на Светлова.
— Ну, это уж бабушкины сказки, — категорически отрезал Потапыч.
— Заткнись, — строго сказал Еремей Павлович. — Я, кажись, кое-что кумекаю. Не будет ли ваша штука атомной бомбой?
— А вы откуда об атомной бомбе слышали?
— Слышал. Газеты попадались. Люди тут кое-какие попадались. Слышал.
— Правильно, атомная бомба.
— Господин Светлов эти изыскания начал, а мы продолжаем, — подтвердил мистер Бислей. — У нас это, конечно, несколько удобнее...
— Угу, так вот это что! Ну, давай вам Бог, давай вам Бог! Вот такую бомбочку ляпнуть на матушку Москву, чёрт с ней, с матушкой, отстроим, а так, чтобы от сволочи то этой и мокрого места не осталось. Вот по всей России была бы радость, Светлое Воскресенье!"

Но у Солоневича у этой сцены есть продолжение, причём, на мой взгляд, довольно жизненное и разумное:

"— Вот это так! — почти заорал Потапыч. — Вот это здорово. Вот это, значит, образование, раньше нам всем революцию устроили, а теперь нас всех, значит бомбой к чёртовой матери, отстань, Дунька, я, может, двадцать лет молчал, теперь давай уж и мне поговорить. Те, кто в Москве живут, в семнадцатом году, может быть, и рогатки не имели. Вот вроде того взвода, который вы, Валерий Михайлович, перебили на полный ход. Конечно, понимаю, дело житейское, своя шкура, за вами гнались, ну вы и того... Однако, чем эти парнишки виноваты? А у каждого отец и мать есть. Так. Папаша, тот, вот, пороть собирается, это ещё по-божески. А вы вот с этим самым мистером хотите от нас и мокрого места не оставить
— Никто о тебе не говорит, — пробурчал Еремей Павлович.
— Нет. Примерно обо мне. Остался бы я в партии, был бы я сейчас в Москве.
— Так ты, значит, за Советскую власть?
— Я, папаша, Советскую власть почище вас знаю, двадцать лет в этом соку варился. А вы на заимке сидели. Власть, прямо говорю, — сволочь, сволочная власть. А кто она есть, вот эта власть? Вот шофёр, что вас вёз и аэродром поджёг? Ведь, вот же, на чекистской службе состоит, на чекистской машине ездит. (...) А вдруг вся эта революция наша — вся она только недоразумение? Вот, если бы как-нибудь сказать всему, значит, народу: “Братцы, завтра в полдвенадцатого плюньте, и всё, нету больше никакой Советской власти?”
— А как вы это скажете? — спросил Валерий Михайлович.
— Это уж ваше дело, образованное. Как революцию устроить, образования у вас хватило, а теперь только на атомную бомбу хватает? А? Как царя свергать, так образованности у вас и без атомной бомбы хватало, а как Сталина свергнуть, так всю матушку-Москву ко всем чертям? А, может, за матушку-Москву вся Россия встанет? Сталин там, не Сталин, чёрт с ним, а Москва Москвой?"

"Какая Москва?! Совсем охренели, интеллигенция? Там же люди!" И дальше о том же самом:

"— ...И чтобы было сказано, вот в такой-то день в полдвенадцатого Советской власти больше нет. Кончено. Кончилась. Так вот, в полдвенадцатого, может, и товарищ Медведев станет петь “Боже, Царя Храни”. А вешать, вешать не нужно никого.
— И даже Бермана?
— И даже Бермана. Этот сам повесится. Все эти сами повесятся, куда им будет податься? Что у нас в России? Наваждение и больше ничего. Навели наваждение, и, вот, плутаем. Вот, Валерий Михайлович, тот, ясно, за “Боже, Царя храни”. А, может, и те пограничники, которых Валерий Михайлович, как рябков, перебил, те тоже за “Боже, Царя храни”. А что получилось? Призвали парнишек, в строй поставили, приказали, что делать? А мне, что было делать?"

Не трогая вопрос о степени стихийного монархизма русского народа, обратите внимание, что предложенный Потапычем вариант в итоге реализовался "близко к тексту". Чтобы отменить советскую власть, достаточно официально объявить, что советская власть отменяется (что многое говорит о природе этой власти). И партийные работники тут же побегут в церковь, лоб крестить. А восстановили бы вместе с царским гербом и царский гимн - они бы и "Боже, Царя храни" запели.

А у умников было много иллюзий на этот счёт. "Убить вождя, взорвать Москву..."

Субъективное

olnigami пишет:

"...участницы семинара говорили со сдержанным пафосом, что мужчинам всенепременно надо читать женские романы. Так они, дескать, узнают, каким представляется женщинам мужской идеал, к которому, значит, надо стремится, чтобы завоевать женское сердце.

Должен признать, что меня такие требования каждый раз изрядно удивляли. Я, правда, читал не так много подобной литературы, но все же заметил, что главный мужской герой там всегда выступает в роли «прирученного зверя», который и сильный, и брутальный, и все такое, но это только по отношению к другим, а вот по отношению к главной героини он хотя поначалу и пытается демонстрировать что-то такое ого-го, но ближе к финалу она для него становится единственным смыслом жизни и главной целью бытия, он у нее разве что с рук не есть, на других женщин он даже и боится посмотреть, во всем слушается исключительно главную героиню, хотя еще и взбрыкивает для вида, но это так, до первого легкого дергания поводком. Брутальность в нем, правда, остается, но становится скорее забавной, ну и полезной, да, потому что главгерой теперь силу применяет только по отношению к тем, на кого укажет главгероиня.

При этом сама главная героиня всегда воплощает в себе второй, не менее важный образ, характерный для этого жанра: «все бабы как бабы, а я – богиня». В нее все влюбляются, вокруг нее крутится сюжет, она либо самая красивая, умная, тонкодушевная и так далее (в самых откровенных случаях), либо обладает скромной внешностью, но яркой душою (более изощренный вариант)...

Впрочем, ладно, это все литературоведение, меня другой, практический вопрос интересует: а много ли женщин считают такую модель отношений идеальной, и хотят, чтобы мужчины были все как один прирученными зверями, а женщины богинями? Я понимаю, что женщины могут о таком мечтать, но прекрасно понимают, что в реальности так просто не бывает. Те, кто выступал на обсуждениях, тоже говорили, что в реале таких мужчин как в женской прозе – не встретишь (хотя мне кажется, что таки встретишь, но только в BDSMной тусовке), по поводу чего они, конечно, сильно сожалеют. Но вот откуда сами такие мечты берутся... из каких таких глубин женской души, вот это загадка".

То есть помимо всего прочего, одного этого описания достаточно, чтобы реконструировать образ Ивила - от обратного. ( дальше можно не читать )